ОБРАЗЦОВО-ПОКАЗАТЕЛЬНОЕ… УБИЙСТВО

Семейный детский дом в Цыбульковке, где совершились двойное убийство и самоубийство, власть до сих пор называет «образцово-показательной семьей»

 

 

Армию ныне покойный Олег Довыборан, убивший жену, 14-летнюю падчерицу и повесившийся сам, отслужил в Риге. 20-летнего парня запомнили все сослуживцы. А у его земляка Андрея участливо спрашивали: «У вас там, в Днепропетровске, все такие?»

– Радость от встречи с земляком у меня недолгой была, – вспоминает сослуживец Андрей. – Казалось бы – армия, общность какая-то. Все письма из дома друг другу зачитывают, годы до армии вспоминают, а он молчит, не разговаривает. Уже через полгода его перестали отправлять в караул, оружие давать. Почему – не знаю. Отправили служить в кочегарку при кухне.

Однажды вечером Андрей вместе с поваром и четырьмя друзьями сидел в поварском цеху, над той самой кочегаркой.

– Тут дверь открывается, заходит Олег. В бушлате, ватных штанах. Весь в саже. Одни глаза видны горящие. В руках топор. Замахивается и на повара несется. Мы сначала врассыпную, потом скрутили его, сдали начальству. Они его в санчасть увезли. Причин такого поведения никто так и не смог понять. Пьяным он не был, – размышляет Андрей. – А начальство расспрашивать как-то не с руки. Не наше это дело.

Недолгая «сказка»

У жителей села Цибульковка Царичанского района Олега и Натальи Довыборан было два сына – Ричард и Давид – и дочь Натальи от первого брака Эмма. В 2007 году семья взяла под опеку еще одну девочку. Через пару лет – двух мальчиков и еще девочку. В 2011 году под опеку им дали еще четверых детей.

Работники одного из фондов, которые как волонтеры курировали эту семью, говорят, что детей Наталья очень хотела. Говорила, что однажды ей приснился сон, в котором в их с Олегом доме бегали с десяток улыбающихся малышей. Сон осуществился, в декабре 2012 года семья получила статус детского дома семейного типа.

Сегодня чиновники всех уровней называют семью Довыборан образцово-показательной. Говорят, что муж и жена не пили, не курили, имели тихий, спокойный характер, ходили в церковь. Дети «отлично учились» и «стильно одевались», ходили всегда вместе. Криков и скандалов в семье не случалось. 20 июля «сказка» закончилась.

В тот день Олег кинулся с ножом на падчерицу. 14-летняя девочка умерла мгновенно. На крики дочери в дом влетела Наталья. Глава семейства ударил ее ножом в живот и перерезал горло. Уже через час не стало и самого Олега. 43-летний опекун повесился в сарае. Приемные дети, забившись под стол, следили за происходящим. На плите стояла кастрюля с борщом, семья собиралась обедать. Потом дети выскочили со двора с криками и громким плачем.

– Они от слез говорить не могли. А маленькие почему-то просили борща, – рассказывает живущая по соседству женщина.

Сельчане хором говорят, что когда приехала милиция, Олег был жив. И только завидев правоохранителей, ринулся в сарай вешаться, его еще можно было откачать. А в областном МВД уверенно говорят, что когда они приехали, глава семейства был уже мертв. Так это или нет, проверить уже невозможно.

Детей забрала «скорая». На место приехали сотрудники социальных служб.

– Три женщины, помню, из машины вышли, улыбаясь. Как будто на праздник приехали. Одной из них, которая, как оказалась, была начальником областного управления по делам детей, я задала вопрос, почему семью не проверяли службы, почему допустили такое, – рассказывает жительница Цибульковки Мария. – «Пусть опекунский совет этим занимается! Или вы теперь на меня хотите все это повесить?» – злобно ответила она мне.

Позднее г-жа Тутова будет жаловаться на журналистов, которые собирают сплетни и обливают грязью чиновников, грезящих о счастье для осиротевших детей.

Жалобы были

В Цибульковке сегодня о семье Довыборанов говорят все без исключения. Как оказалось, говорили и раньше. А некоторые даже ходили в райгосадминистрацию, в службу по делам детей.

 Я приходила к начальнику в прошлом году. Обратилась к ней как к женщине, как к матери. Попросила проверить семью Довыборан тщательно, поговорить с соседями и, если это возможно, забрать оттуда детей! – рассказывает жительница села Елена. – Она, помню, сказала что-то типа: «Да, действительно, есть там что-то непонятное». А потом сообщила, что, мол, когда у меня будут факты, тогда и приходить нужно.

В управление ходила и жительница Цибульковки Мария. Правда, заслышав о причинах визита, принимать ее не стали, сразу оправили «за фактами». Не услышали тогда и не хотят слышать сегодня.

– Позиция местных жителей понятна. На сколько они живут? На 100-200 гривен? А Довыборан хорошие деньги за опекунство получали. Вот они и завидуют, – говорит Нина Тутова.

Завидуют? Может быть. Но, учитывая то, что государство отдало в эту семью чужих, по сути, государственных детей, чиновникам не мешало бы прислушиваться даже к слухам. Правило простое: если сомневаешься – лишний раз проверь. Не хотели.

– Детство у Олега сложное было, его били. Поговаривали, что и насилие у них в семье было. Возможно, на характере это отразилось. Я живу в двух шагах от них. Часто слышала, как там музыку на полную громкость включали. А потом до нас крики доносились. И жену бил, и детей. В последнюю неделю перед убийством крики вообще почти не прекращались, – рассказывают жители. – В том, что у него были психические расстройства, мы никогда не сомневались. Когда было обострение, он возле реки голым бегал, к девочкам приставал, его за это били. Как могли ему детей дать, не понимаем до сих пор.

Еще одна подробность: у сельских жителей Довыборанов вообще не было огорода. Зато приемные дети работали на чужих огородах, за почасовую оплату собирали малину и клубнику.

– Я об этом в райадминистрации говорила. А мне отвечают: «Ну а как к труду детей приучать?» Так пусть в семье помогают, а не на чужих дядей пашут, – удивляется соседка Елена.

И еще странность. Детей за ворота не выпускали в принципе. В школу они ходили не в переносном, а в прямом смысле гуськом – в колонну по одному.

– Утром их выпускали, они друг за дружкой шли в школу. Дети – все в поношенной одежке на вырост, в шапках, несмотря на жару. Обратно возвращались так же гуськом. Ни с кем не общались. Заходили за ворота, и больше их не выпускали. Только в 5 утра выходили с Олегом козу пасти. Он – в новых шортах, сандалиях. Они – в шапках, пуховиках, поношенных сапогах. Зачем детей в такую рань будить? – удивляется жительница села.

– Наталья на меня как-то в школе накинулась, даже в блузку вцепилась. Доказывала, что я – плохая мать, раз детей гулять отпускаю на улицу. Мы их ненормальными считали, – рассказывает мать одноклассника. – Всегда в должниках ходили. Мы деньги на сладкий стол собираем к последнему звонку, а они заявляют: мол, наши дети ни мяса, ни сладкого не едят, деньги сдавать не будем. Такое ощущение, что руководство школы их боялось.

Селяне говорят, что питались Довыбраны скудно. Не позволяла вера.

 Они адвентистами были. В этой, прости господи, церкви им одежду для детей старенькую давали, – говорят жители.

Некоторые называют Олега чернокнижником. Вспоминают, что несколько лет назад он ходил в местную церковь, прося избавить его от дьявола. Хозяйка протестантской церкви Валентина пожимает плечами:

– Я такого не помню. Он к нам недолгое время после армии ходил. Но то, что он странный был, никто не отрицал и не отрицает. Я не понимаю, как могли ему детей дать.

– Вот почему служба не могла точно так же нас опросить, как вы спрашиваете? – удивляется жительница Алена. – Нельзя давать детей человеку просто так. Нельзя, чтобы даже на явные психические отклонения внимания не обращали.

Сегодня в дом Довыборанов вселились арендаторы – «пятидесятники». Выгребли кучу дареной семье детской одежды (почему ребятишки донашивали друг за другом вещи, непонятно), гору пустых или полных бутылок из-под алкоголя.

Самое страшное – в том, что, по рассказам людей, Олег Довыборан насиловал ныне убитую Эмму и одну из взятых под опеку девочек.

– Наташа сама приемную девочку часто била. Кричала, что та разбивает ей семью. Это многие слышали, – говорят люди.

– Эмма вроде бы беременная от него была. Может, она матери рассказала и ссора из-за этого приключилась? – говорит девочка, которая училась с покойной в одной школе.

Видели соседи также, как Олег совсем не по-отечески обнимал девочек во дворе. Видели, как совсем уж непристойно обнимал Эмму, когда та доила козу.

– Повезло мне, видимо, меня забрали оттуда раньше, – говорит один из приемных детей, 16-летний парень.

Его в семью Довыборанов отдали под опеку на три года, пока мать мальчика была в тюрьме.

– Я, когда узнала, что моего сына этому ненормальному отдали, думала, что сойду с ума, – говорит мать.

По словам ребенка, письма матери писать ему не давали. А когда разрешили, то письмо проверили, чтобы там не было написано чего плохого. Рассказывает, что их и Наташу, которая, по его словам, их любила, Олег периодически бил. Говорит, что ни одного проверяющего за три года, пока он был в семье, сюда не приезжало. Зато каждый день их заставляли 300 раз приседать и столько же отжиматься.

– Пока не присядешь, спать не идешь. А идти в постель нужно было в 7-8 вечера. Когда работать не хотел, малыша нянчить, тоже приседать заставляли. Со двора выходить не разрешалось. Разговаривать с соседями – тоже, – вспоминает бывший воспитанник. – Одного мальчика он часто бил. Он два раза в больнице лежал. А потом его в интернат забрали…

Служба и «служба»

– Олег ко мне приходил как-то. Говорит: живешь, мол, без мужа. Возьми себе детей! Заработок! Часть отдаешь службе, часть себе оставляешь. Вы представляете? Вот такая у него цель была, – говорит соседка Довыборанов.

О том, что Олег советовал людям зарабатывать на приемных детях, говорят и другие селяне. А вот в районной службе по делам детей разговаривать не желают в принципе.

– Да сколько можно, все звонят и звонят, – кричит в трубку начальник службы Татьяна Ряборука. – Можно же уже как-то успокоиться! Все я уже сказала! Что интересует?

– Во-первых, кто и с какой регулярностью проводил проверки этой семьи. Во-вторых, где работали опекуны и работали ли….

– Ну насколько некорректные вопросы! Ай-я-яй. Я не могу на них отвечать, – огорчилась Ряборука и отключилась.

На сайте Царичанской райгосадминистрации размещена информация о работе службы по делам семьи.

«Все дети-сироты и лишенные родительской опеки на 100% устроены в семейные формы воспитания, а именно – под опеку граждан, – значится там. – В 2011 году на 100% выполнены показатели устройства детей из интернатных учреждений в семейные формы воспитания».

Вот так коротко и ясно: план выполнен на 100%. На носу 2015 год, когда, согласно распоряжению Минсоцполитики, в стране должны быть ликвидированы интернаты. Все усиленно работают на результат. В такой гонке и спешке за высокими показателями – уже не до качества работы. Есть определенное количество сирот, и нужно как можно быстрее раздобыть им семьи. Хорошие или плохие – неважно. Важно, чтобы были. Вот несколько моментов, говорящих о системных ошибках в подборе семей.

Во-первых, из двоих опекунов работала лишь Наталья, и то лишь на момент приема в семью первой девочки. Потом Наталья ушла в декрет и больше не работала. Олег очень давно работал сварщиком в местной газовой службе. Потом его приняли в ряды казачества, и мужчина забыл о работе.

Но обязательным документом при создании приемной семьи (или взятии детей под опеку) является справка о доходах семьи. Семья должна работать. Это доказательство того, что детей в семью берут не для наживы. Какую справку о доходах могла предоставить неработающая семья – неясно. Детей им, однако, давали.

– Но они же получают зарплату, являясь родителями-воспитателями! – сообщил мне замглавы РГА Алексей Гребенюк.

Версия не засчитывается. Это гораздо позже они стали воспитателями, а под опеку первых детей брала «нормальная» семья безработных. На этих детей государство выделяет сумму, равную двум прожиточным минимумам. И только если речь идет о приемной семье или детском доме семейного типа, то к этой сумме добавляется еще 35% от общей суммы на зарплату родителям.

Приемная семья от ДДСТ отличается количеством детей. В первом случае их число не должно превышать четырех, во втором – десяти. Иными словами, пятого ребенка ты брать не можешь, пока не получишь статус детского дома семейного типа. Довыборан, однако, спокойно набрал 10 детей, и только потом на него стали оформлять статус ДДСТ. Это случайность или система?

Есть еще один интересный нюанс. У семьи не было даже статуса приемных родителей. С 2007 года они числились опекунами. Рассказывают, что Наталья обращалась в райсовет с просьбой разрешить им создать приемную семью. Ей отказывали. Почему? Есть обоснованная версия: присвоение семье статуса ДДСТ добавляет мороки службе по делам детей.

Опекуны регулярным проверкам соцработников в принципе не подвергаются. Служба реагирует лишь на тревожные обращения, к примеру, из школы, из детского сада, теоретически – от соседей. Раз в год родители самостоятельно отчитываются о результатах опекунской деятельности. А в случае с приемными семьями ситуация иная: со дня присвоения статуса проверки обязательны. Сначала – еженедельные, потом – два раза в месяц, раз в месяц и так далее, по убывающей.

Кроме того, для получения статуса опекунов или приемных родителей нужно обращаться в областной центр социальных служб для детей, семьи и молодежи. Получить сертификат опекуна проще. С приемными родителями – сложнее: им нужно пройти 96-часовые курсы и раз в два года проходить курсы повышения квалификации.

 Ничего плохого мы за семьей Довыборанов, когда они проходили курсы перед получением статуса ДДСТ, не заметили. Мы с ними беседовали, наблюдали за ними, – говорит начальник Центра Ирина Кабат. – Довыбораны получили положительные характеристики.

Но вот в чем проблема: в штате центра не предусмотрены не то что психиатры, но даже и психологи. Кто может определить психическое состояние потенциальных родителей? Кто и как отбраковывает людей с патологиями?

– После процесса обучения родителей с ними разговаривает специалист. Выясняем, нет ли у родителей какой-то травмы из детства, – говорит Кабат.

«Специалист» – это специалист по социальной работе. По сути, это то же самое, что поговорить с классной руководительницей Марьивановной. Вот это и есть главная лазейка в законодательстве и ведомственных инструкциях, которая может привести к трагедиям. И речь даже не об убийстве, а об искалеченной психике приемного ребенка.

Да, кандидаты в мамы-папы приносят справку о том, что не состоят на психиатрическом учете. Но она говорит только о том, что человек не обращался к врачу, а вовсе не о его психическом здоровье.

Делайте выводы

Чтобы вынести из этой трагедии настоящие и честные уроки, нужно не защищать честь мундира службы по делам детей, а анализировать все слабые места ныне действующей системы.

Как сегодня уже абсолютно ясно, районные контролеры должны не столько в холодильник к приемным семьям лезть и в кастрюли заглядывать. Нужно серьезно изучать обстановку, говорить с соседями, обращать внимание на все странности поведения. Любой сигнал о неблагополучии в приемных семьях, пусть это будет даже анонимкой, должен рассматриваться и изучаться.

А для этого нужно посмотреть на штаты районных и городских служб – из кого они состоят, из какого рода специалистов. Где там люди, имеющие хотя бы базовую психологическую подготовку.

Нужно прекращать гонку за результатами. Следует отталкиваться не от наличия детей-сирот, которых надо хоть куда-нибудь, но пристроить, а от наличия семей, действительно готовых принять таких детей.

И самое важное – пересматривать и вносить изменения в действующее законодательство по вопросам усыновления, опекунства, семейных форм воспитания. Потенциальные опекуны должны добровольно проходить полноценную психиатрическую экспертизу. Как показывает печальный цыбульковский опыт, без этого отдавать детей нельзя никому.

Вы не согласны?

Ольга Юдина

Газета ГОРОЖАНИН